Кирилл, 46 - 2 сентября 2010 15:49

И тут меня эта фсё разазлило. Становись, грю, раком, сука! И по еблету ей ладошкой хуяк! Она на калени падает и шэпчет, типа не бейте гаспадин! И давай мне тапки лизать. Ну я шумовку взял и па булкам её отходил. Разделись, а я сматрю пирсинг у неё на губищах нижних. Ну я сначало-то в запале сей факт не принял за нечта важное. А патом, кагда благоверный ейный в командировках пропадал, я у неё жыл как шэйхбля. Вирёвачку с калакольчикам привяжу за губища половые и футбол смарю на плазме. Как пивас кончиццо я раз за верёвачку дергану и ару «Абслужы гаспадина, мерзавка!» Или в прятки играли. Я с завязанными глазами на звук калакольчика шол и кагда лавил должен был атхлестать нерадиваю карову, атбившуюся от стада. Вообсчем, парадизбля!

Пазнакомился я с кареянкай адной. Маленькая такая, криваногая слихка и еблет странный, што кагда на тебя смотрит, кажэцца, што удивляеццо, а глаза узкие. Она в нашэм гораде миссионеркай была. Не буддистка, а карейская христианка. На улице спросила о маём отношении к гимнасту с крестика. Ну попиздели про религию, там, про холод наш и напрасился я к ней, типа за прасветляющей литературай. А хуле? Всестароннее развитие залог успеха в ебле. Прихоим к ней, а там пиздец. Шэсть карейцэв в трёх комнатках. Литература ихняя в коробачках разложена, иконки висят везде, даже в сортире. Ну мы с ней на кухню, чайком баловаццо и о вечном перетирать. Два часа она мне моск выжигала всякай лабудой. А я сижу и представляю себе, как её глаза раскроюцца, кагда я ей засажу. И тут она мне грит, мол винчик буиш? Меня два раза насщёт синьки спрашывать не надо. Ебанули с ней по стакашке, захорошело.

А эта дальше тараторит пра пиздец света и избавление от грехов. Я уже по втарой налил. Выпили. А она распаляеццо, типо нихуя вы белые не шарите в смысле жызни. Мы, грит, азиаты, вас бесталковых учить должны. Ну я-то непротив. Учи, говорю, только смысл жызни для меня в примитивных весчах содержыццо. На уровне жывотных инстинктаф, заложенных саздателем. Это я в газете адной прачитал, шыбко умной. У прафессара однаво в маршрутке ис партфеля спиздил. Тут ей башню сарвало. Жывотное, грит, недастойнае называццо человеком. И на дверь показывает. Ну лан думаю, печенье-то ваше я всё равно сажрал.

Выхажу на плащадку, она за мной и тащит на плащадку между этажей. Я, грит, тут помалюсь за тя грешника. И локтями в падаконник упёрлась. Ну я ей юпку задрал, пальцом от шэи по позвонку до второго щелчка провёл, заправил вялава и начал следовать жывотным инстинктам. А эта молицца, типо, прости его грешника атец небесный. А миня это с панталыку сбивает. Кончить не магу. Сматрю, у ней из кармана брашурка торчит. Вытащил, на спине ейной разложил, читаю. А там неинтересная вата, про избавления всякие. Ещё хуже стало. Я тогда про себя малиццо начал. «Атец небесный, сделай так, штоп эта курица в люсилю превратилась и штоп мне камерондиас с дрюбэримор яйца лизали, а кагда я кончу, штоп они хором кричали «Привет, Чарли!» Страстно так про себя повторяю, уже верить начал. И тут как волна накатила, я еле выдернуть успел и в сторону мусоропровода отстрельнул. А криков про Чарли нету. Расстроился я . И верить перестал. Ну их нахуй, этих религиозных.

• 
• 
•